А она — лишь поведать ему свои сны…
Эту историю рассказал мне дряхлый старец, проходивший однажды через нашу деревню. И не было у него ничего, кроме изношенной одежды, пропитанной грязью и потрепанной ветром, стоптанных башмаков, да его историй. Но глаза путника источали такой свет, как будто был он самым богатым человеком не только в Кайрэн — во всем Мире. Не знаю, быль рассказанное им, или небыль, но я бережно храню поведанное мне сказание, и сейчас, когда мой конец уже близок, доверяю его вам.
Жила в незапамятные времена юная девушка. Милая, добрая и отзывчивая, но ничем не примечательная — кроме, может быть, рассказываемых ею порой историй, да необычного для простой горожанки прекрасного и звучного имени. Звалась она Араэлия. Вся ее жизнь прошла в стольном граде, с отцом и матерью, коим она приходилась единственной дочерью.
Как водится, проводились в столице рыцарские турниры, дабы повеселить честной люд, да самого правителя с его свитой. И сходились благородные рыцари в жаркой схватке, доблестью и силой своей принося себе вечную славу. И в этот год, в честь своего шестнадцатилетия, упросила юная Араэлия отца, чтобы взял он ее на турнир, ибо мечтала она увидеть доблестных витязей, прекрасных и почитаемых.
Даже солнце смирило свой гордый нрав ради грядущего сражения, подарив прохладу среди знойного лета, и лишь легкими тонкими лучами играло на доспехах выезжающих на битву рыцарей. И Араэлия увидела Его.
На нем были слишком легкие для рыцарского турнира доспехи, не украшенные лентами и розами, и вел он себя спокойно и величественно, без обычного для многих фиглярства, выезжая на поле брани и нанося удар — и так же возвращаясь обратно. Но в глазах юной девы он был самым прекрасным, самым мужественным и отважным, а за спиной рыцаря виделись ей черные крылья. И трепетало сердце ее каждый раз, когда выходил он на битву, и возносила она мольбы небу за его благополучие.
Но не помогли Черному рыцарю, как окрестили витязя королевские герольды, молитвы юной горожанки. Подвели его легкие доспехи, и вонзилось в плечо его тяжелое копье, выбив из седла. Рухнул рыцарь на колени, изо всех сил своих пытаясь подняться.
Но рана оказалась сильнее духа его, и, выбывшего из состязания, увели витязя к его палатке.
Не могла дева смотреть на продолжающееся сражение, ибо слезы застилали глаза ее, а волнение мешало думать об ином, кроме раненного рыцаря. Едва закончился турнир, отбилась девушка от сопровождающих, затерялась в толпе — и поспешила к рыцарским палаткам. Остановилась на мгновенье, нагнулась, чтобы сорвать несколько полевых цветов, обвить их тонкой лентой — и продолжила свой путь.
У палатки, отмеченной черным лоскутом ткани, встретил ее оруженосец.
- Могу ли я чем-то помочь вам, госпожа?
- Я хотела бы видеть Черного рыцаря, — смутившись, едва слышно прошептала девушка.
Оруженосец поднял полог палатки.
- Кто там, Жар?
- Прекрасная леди, ваше благородие! — Оруженосец протянул руку, приглашая Араэлию в палатку, и шагнула трепещущая дева в полумрак.
Рыцарь полулежал на тонкой скатке, и увидела девушка бинты на раненном плече его. Но глаза его ярко блестели в полутьме, горя бушующей в них жизнью — и интересом. Поклонилась дева, сжимая в руках букет свой.
- Я лишь хотела сказать… Вы доблестно сражались сегодня.
- Как ваше имя, прекрасная незнакомка? Я тешил себя мыслью, что знаю всех юных леди из дворца.
- Я не живу во дворце. Я горожанка. Мое имя Араэлия.
- Вот как. Слышишь, Жар! Горожанка!
Вздрогнула дева от слов его, с жаром и силой произнесенных.
- Напыщенные курицы! Увивались за мной — а когда я проиграл, хоть бы одна пришла справиться о моем самочувствии! Горожанка! — Повернулся он к притихшей Араэлии. — Вот что, леди. Если я послезавтра выиграю melee (прим. — Общая схватка) — клянусь Богом, вы станете королевой турнира!
- Но ваше благородие, вас еще не осматривал лекарь… — Осторожно возразил оруженосец.
- Если я сказал выиграю — значит, выиграю! — Тон рыцаря не терпел возражений.
Улыбнулась дева. Присела, положив рядом с рыцарем цветы.
- Я вознесу благодарность небу, только бы рана ваша была несерьезной. Но, пожалуйста, не переутомляйте себя излишне. И благодарю вас за вашу доброту.
Еще раз низко поклонившись, дева вышла из палатки — и вскоре отыскала отца. Который, конечно же, не преминул отчитать дочь за беспечность.
Следующий день прошел для девушки как в тумане, в ожидании грядущего большого сражения. И лишь единожды успокоилось сердце ее, принеся тепло и умиротворение — когда на закате, собрав соседских ребятишек, устроилась она в их кругу, рассказывая им новую историю — о прекрасном и отважном рыцаре, не знавшем поражений и не видавшим воинов, равных себе. И светились счастьем глаза девушки, превращая ее в самую прекрасную леди на всем белом свете.
Но пришло так долгожданное утро второй части турнира, и вновь, трепеща от страшных предположений, вернулась Араэлия на свое место в рядах зрителей, опустившись на скамью рядом с отцом. И сжалось ее сердце от сладкой истомы — и от сильнейшего беспокойства — когда увидела она своего Рыцаря, гордо и прямо выехавшего на поле брани.
Жаркой была битва. Не раз трибуны взрывались торжествующими криками, поддерживая сражающихся — и столько же раз заходились ревом разочарования, когда казалось, что их команда проигрывает. А взор девы был прикован к черной фигурке, будто на крыльях мечущейся по полю, каждый раз умудряясь уклониться от атаки и нанести удар противнику. Лишь он да еще несколько счастливцев остались в седлах, когда раздался над ристалищем властный голос короля:
- Довольно! — И, как по волшебству, все замерли. — Доблестные рыцари прекрасно сражались. Тяжкая доля легла на мои плечи — выбрать победителя…
И потянулись минуты тягостного ожидания, пока спорили король и советники его, выбирая достойнейшего из достойных. Боялась вздохнуть златоволосая дева, всей душой желая рыцарю своему заслуженной победы — не ради исполнения обещания его, которое считала лишь безобидной шуткой — но ради превознесения славных заслуг его.
Наконец, поднялся король с золоченого трона своего:
- Победу в сегодняшней схватке я присуждаю Черному рыцарю!
Взревела толпа — кто от радости, кто от разочарования — и под этот рев принял рыцарь увитый лентами венец, и тронул коня, медленно объезжая трибуны. Внимательно всматривался он в каждую деву, и смущенно опускали они глаза свои от взгляда, глядящего, казалось, в самую душу. Но остановился черный конь напротив трибуны, где сидела Араэлия. Спешился рыцарь — и возложил венец Королевы турнира на золотые волосы не принцессы, не знатной и благородной придворной леди, но обычной горожанки. И вновь взревела толпа…
Подал рыцарь деве своей руку, и оперлась она на ладонь его, чувствуя уверенность и силу. И помог спуститься с трибун, дабы предстать перед королем. Низко поклонились оба правителю Кайрэн.
- Приветствую тебя, доблестный рыцарь, и избранную тобой Леди. Мы примем ее, как равную, на сегодняшнем пиру в честь окончания турнира!
Взревели овации, и, под неутихающие рукоплескания шагнул рыцарь к Араэлии — но вдруг, пошатнувшись, рухнул на землю без чувств. Опустилась дева на колени перед ним, забыв о платье — и увидела, что рана на плече мужчины открылась, и обильно коровоточит.
Пока думала Араэлия, чем помочь ему, ибо было неведомо простой горожанке искусство врачевания — оттеснили ее, подняли павшего рыцаря, и скрылся он под пологом своей палатки. А деве помогли подняться — и повели во дворец. Ведь что бы ни случилось — пиру должно было состояться.
Тягостным вышло для девушки пышное празднование, и не простили придворные дамы простой горожанке столь внезапное возвышение ее, во всеуслышание обсудив и простое платье, и бесхитростную манеру держаться. И лишь поздним вечером, когда торжество стихло, смогла дева выдохнуть с облегчением.
- Куда сопроводить вас? — Приставленный к ней слуга низко поклонился.
Она сомневалась лишь мгновение.
- Проводите меня, пожалуйста, к палатке Черного рыцаря.
Выполнив поручение, озадаченный слуга, все же, удалился. Сумрачно и тихо было вокруг, из палатки не доносилось ни звука, и не было рядом знакомого оруженосца. Но, отбросив сомнения, Араэлия заглянула внутрь.
Рыцарь не спал. Было бледным лицо его, но глаза все так же светились живым интересом.
- Кто?..
- Лежите, — пригнувшись, Араэлия шагнула внутрь и опустилась рядом с лежащим мужчиной.
- А, ваше Величество… Как вам праздник?
- Мне очень понравилось. Спасибо вам…
- Не стоит. Я же обещал, — чуть усмехнулся рыцарь. А девушка, протянув руку, легко коснулась его лба.
- Как вы себя чувствуете?
- Бывало и лучше… — Легкая улыбка тронула обычно такое серьезное лицо мужчины, и складки на его лбу немного разгладились. — Вы не такая, как все. И врать вы не умеете.
Смущенно потупила глаза Араэлия.
- Возможно, я могу вам чем-то помочь? Вы — один…
- Да… Бездельник-Жар куда-то запропастился.
- В таком случае, я побуду с вами.
Эта ночь была самой длинной в жизни юной горожанки. Рыцарь с интересом расспрашивал ее о жизни, о любимых занятиях… Казалось, ему было интересно все. Девушка рассказывала — и сама не заметила, как вдруг рассказ перетек в одну из ее историй, которую она в глубине души так мечтала рассказать этому мужчине…
Рыцарь слушал ее, не перебивая, и казалось ему, будто сама девушка пришла не из этого, такого жестокого и сложного, мира, но из доброй и светлой сказки. И лицо его тоже озарялось ее теплым, ласковым светом.
- Спасибо. — Его взгляд неожиданно серьезный — и теплый.
- Это мне нужно вас благодарить…
- Не будем спорить…
Утро подкралось слишком быстро — и так неожиданно для обоих. Полог палатки отдернулся, и, едва держась на ногах, внутрь ввалился оруженосец, тут же рухнув спать на свою скатку. Рыцарь тяжко вздохнул — и принялся одеваться.
- Что вы делаете?!
- Одеваюсь. — Спокойный и уверенный ответ был наполнен такой силой, что притихшей Араэлии не осталось ничего, кроме как помочь. Вместе вышли они из темноты палатки — прямо навстречу разлившемуся вдоль горизонта зареву рассвета.
- Мы как раз вовремя, — улыбнулся рыцарь, а девушка смущенно опустила глаза. — Показывай, где ты живешь.
Он провожал ее до самого дома. И отец, готовый разразиться ругательствами в адрес беззаботной дочери, при виде рыцаря растерял весь свой пыл.
А потом — уже перед тем, как развернуться и уйти — мужчина вдруг повернулся к своей спутнице и сжал ее тонкую руку в своих ладонях.
- Извини, что не могу оставить тебе что-то большее.
На ладони девушки блеснуло отраженными лучами уже поднявшегося над горизонтом солнца широкое серебряное кольцо.
Продолжение следует…